Угловая комната: Книга: «Угловая комната» — Тимур Валитов. Купить книгу, читать рецензии | ISBN 978-5-17-144856-1

27.07.2023 0 By admin

Содержание

«Угловая комната» Тимура Валитова — роман о студенте, который хоронит отца. А на самом деле — о травмах поколения 90-х — Meduza

Литературный критик Галина Юзефович рассказывает о романе «Угловая комната» — дебютном для Тимура Валитова. Эта книга с отсылками к Камю и Цветаевой — личная история начинающего писателя, который хоронит своего отца. А еще это рассказ о неустроенности, травмах и бегстве от свободы поколения, выросшего в 1990-е годы.

Тимур Валитов. Угловая комната. М.: АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2021. 

Главный герой, молодой человек двадцати шести лет, студент магистратуры и начинающий писатель, во время дружеских посиделок в столичном баре получает сообщение от бабушки: его отец, многие годы проживший с инвалидностью, умер, надо ехать на похороны.

Последующие девять дней — поезд в родной город, бабушка, мать, младший брат по отцу — чужой и фактически не знакомый, воспоминания детства. Отца в них почти нет — то пил, то сидел, то болел, один раз подарил дешевый самосвал, еще пообещал купить игрушечный паровоз, да так и не сдержал обещания. Поиск ответов на вечные и вечно же бессмысленные вопросы типа «за что?» и «почему так вышло?», друзья детства, отпевание в часовне, кладбище, телефон разрядился, а зарядника нет, бабушка готовит «наполеон», всплывают на поверхность давно никому не нужные семейные тайны — мелкие, но безысходно горькие… 

Понемногу последовательность событий, кажущаяся нормальной в подобных обстоятельствах, начинает угрожающе завихряться и уплотняться, наливаться тяжестью не то температурного бреда (простудился, пока ходил под дождем, сидел на холодном, пил ледяное), не то перманентного алкогольного дурмана (а что еще делать в лимбе, отделяющем смерть тела от представления души ангелам, кроме как пить). Сквозь сорняки, пыль и какую-то перманентную недоустроенность большого провинциального поволжского города вдруг начинает пробиваться Париж, возникающий из безвкусно-цветистого, стилистически избыточного текста, выданного герою в дорогу почитать однокурсником — тоже начинающим писателем.

Эти два мира — обыденный и фантазийный, миражный — перенакладываются, в них начинают звучать схожие мотивы, которые понемногу сливаются в один рокочущий, драматичный, уводящий от жизни не к смерти даже, но к несуществованию, небытию.  

Образ Парижа и вообще Франции в «Угловой комнате» возникает многократно и в разных контекстах — так, к примеру, рано спившийся и давно умерший дед главного героя, в молодости отправленный по распределению куда-то в беспросветную деревенскую глушь, учит там французский и зачитывается Камю и Роб-Грийе. Это неслучайно: если искать рифмы для прозы Тимура Валитова где-то в мировой литературной традиции, то найдутся они в окрестностях Луи-Фердинанда Селина, Жана-Поля Сартра, Патрика Модиано и в особенности упомянутого уже Альбера Камю. В сущности, весь роман Валитова — это своеобразный парафраз «Постороннего» (только с вывернутым наизнанку финалом), а центрального персонажа французской линии зовут Батистом — так же, как главного героя «Падения».

Но главное, что объединяет «Угловую комнату» с двумя текстами Камю — это сквозная тема развоплощения, намеренного и направленного бегства от себя. 

Поездка в родной город, встреча лицом к лицу со своим прошлым и прошлым собственной семьи окатывает героя невыразимой и невыносимой экзистенциальной мерзостью. Насилие тиражируется из поколения в поколение, оно не знает ни социальных, ни возрастных барьеров. Самого героя грубо принуждает к сексу друг, его отца в детстве насилуют в подвале подростки постарше и это же насилие продолжается в лагере, куда тот попадает за дурацкий розыгрыш; лучший друг главного героя в юности насилует одноклассницу, а после превращает этот эпизод чуть ли не в главную мифологему собственной жизни, в ее краеугольный камень и точку отсчета. Алкоголизмом страдал дед героя — талантливый врач и интеллектуал, алкоголизм — не принятый, не осознанный никем, даже любящей матерью — убил его отца, а теперь властно пускает корни в нем самом. Унизительная нищета детства в 1990-е оборачивается тягостным безденежьем и убожеством дня сегодняшнего. Под заглаженной, бутафорски облагороженной поверхностью родного города (идет чемпионат мира по футболу, поэтому все здесь на скорую руку привели в порядок) бурлит, пенится и рвется наружу все та же извечная, неисцелимая скверна. Все меняется — и все остается неизменным.

Единственным и довольно логичным ответом на все это оказывается предельная бесчувственность, разрыв связи с собственными эмоциями, отказ от своей идентичности, от своего наследия — да и вообще от себя целиком. И именно поэтому вторым — помимо Камю — лейтмотивом «Угловой комнаты» становится «Прокрасться…» Марины Цветаевой с его идеей максимальной незримости, не-присутствия — это стихотворение герой выбирает как тему для эссе в магистратуре, которое пишет в немногие относительно светлые промежутки между попойками, бесцельными блужданиями по городу и случайными встречами.

Надо заметить, что «Угловая комната» Тимура Валитова обречена на сравнение с вышедшей полугодом раньше «Раной» Оксаны Васякиной. В обеих книгах центральной темой становится переживание смерти родителя своего пола, дающее старт переопределению себя и собственной жизни, осмыслению собственных особенностей, фиксации персональных границ. Странным образом совпадают и время (оба автора взрослеют в 90-е), и место (Поволжье), и манера письма, включающая в себя элементы автофикшна и потока сознания, балансирующая на стыке приземленной, едва ли не буквалистской грубости и выспренной поэтичности языка. Даже тема гомосексуальности звучит в обоих текстах — хотя и совершенно в разном смысле. Иными словами, не думать о «Ране», читая «Угловую комнату», решительно невозможно. Однако разница между этими текстами огромна: в отличие от героини Васякиной, несмотря ни на что движущейся через чистилище к свету, герой Валитова, стартовав из аналогичной точки, проходит сквозь то же пространство встречным курсом — в сторону селиновского «края ночи». Одна возносится, другой — рушится в бездну. 

Два разных метода переживания утраты, два противонаправленных вектора, пересекающихся в одной точке, позволяют объединить эти романы в, очевидно, не запланированный авторами и от того особенно волнующий диптих, сообщающий нам нечто крайне важное о поколении нынешних тридцатилетних — выросших в темные времена, раненых куда глубже, чем можно подумать при взгляде со стороны, делающих незримый и ежедневный гамлетовский выбор между «быть» или «не быть». И уникальность, но вместе с тем общечеловеческая понятность этого опыта, этого выбора, выглядит одновременно пугающей, обнадеживающей и объединяющей. Как уже было сказано выше, все меняется — и все остается неизменным, к добру или к худу. 

Галина Юзефович

«Угловая комната» Валитов Тимур — описание книги | Роман поколения

Аннотация

Тимур Валитов (р. 1991) — прозаик, дважды финалист премии «Лицей» (за сборники «Вымыслы» и «Последний раунд»), лауреат премии журнала «Знамя». Его рассказы входили в шорт‑листы литературной премии Дмитрия Горчева и Волошинского конкурса. Произведения переведены на немецкий и болгарский языки.

«Угловая комната» — дебютный роман.

Лето 2018 года. В России гремит чемпионат мира по футболу, но молодому герою не до спортивных состязаний — личная трагедия вырывает его из московской размеренной жизни и возвращает в родной город. Неожиданно он оказывается втянут в странные и опасные события…

«Свежий, острый, современный текст, внутри которого спрятан ещё один — неторопливый, классический во всех смыслах этого слова. Оторваться от книги невозможно».

Марина Степнова

«Это свободное и изысканное повествование, написанное с лёгким, едва уловимым французским акцентом: здесь много парижских сцен, звучит мелодия из знаменитого фильма „Шербурские зонтики“, а главный герой напоминает „посторонних“ Камю, Сартра, Селина. Только вот замешано всё на вполне русской безысходности. Зато благодаря этому роману новое „потерянное“ поколение — детей, рожденных в начале 1990‑х в России,— обрело своё лицо и голос».

Майя Кучерская


Случайная новинка

О книге

5 причин прочитать

  1. Роман Тимура Валитова — это «роман поколения», роман для тех и про тех, кто родился в начале 1990-х гг. и долго не имел своего голоса в литературе. Исследуя внутренний мир молодого горожанина, автор стремится увидеть за внешними сдержанностью и равнодушием современных людей подлинную человеческую трагедию.
    Описанная им история будет близка многим.
  2. Тимур Валитов — умелый рассказчик. Романное повествование динамично и захватывает читателя, постоянно заставляя удивляться и испытывать сильные эмоции: сочувствие, удивление, отвращение.
  3. Роман «Угловая комната» придется по вкусу любителям и знатокам мировой классической литературы. Герой-филолог в романе не только пишет эссе по одному из стихотворений Марины Цветаевой, но и вставляет в свою речь цитаты и аллюзии на классические произведения. Тем самым формируется метатекстуальный слой, который будет интересно разгадывать искушенному читателю.
  4. Тимур Валитов владеет разными стилями, мастерски сплетая их в своем романе. Лаконичная сюжетная проза перемежается неторопливым изысканным повествованием, динамичными диалогами, горячечным бредом, потоком сознания и многим другим. Под одной обложкой словно скрыто несколько совершенно разных книг.
  5. Говоря о сложных и болезненных вещах, автор не впадает в ненужную сентиментальность или пафос. Смерть в «Угловой комнате» — лишь одно из событий реальности, которое герою необходимо пережить и пропустить сквозь себя. Это роман о том, что происходит каждый день и в итоге составляет человеческую жизнь.

Цитаты

«Смерть — решение стольких проблем; смерть — идеал; мы по‑настоящему начинаем жить, лишь пройдя через опыт смерти — чьей‑нибудь, неважно чьей. Тогда почему, стоит лишь вспомнить о ней, мы всякий раз так беспомощны, почему теряем способность дышать, почему жизнь на секунду кажется непривлекательной и напрасной?»
«Я люблю тебя, Марсьенн, но повторяю эти слова так часто, что они теряют всякий смысл, или же меж букв вклиниваются неровные запятые проулков за Северным вокзалом и крошащиеся кавычки черепичных крыш. Я даю тебе слово, я останусь с тобой: я отрекусь от цветных отсветов по стенам и грохота в шесть утра, откажусь от отсутствия, что зовется воспоминаниями, я навеки привяжу себя к сегодняшнему дню, по которому твой взгляд скользит, подобный мухе. Я буду здесь, буду с тобой, Марсьенн, смирившись с безотчетным волнением в этом горьком воздухе: я отучусь доверять кричащей синеве, нависшей над нами, пусть даже за окном весна, — лишь бы все мои мечты отцвели и сдохли».
«Можно перепачкать сотни листов, написать новый „Чевенгур“, написать целую полку, где каждая книга — новый „Чевенгур“, можно, в конце концов, остаться в чьей‑нибудь жизни, в чьем‑нибудь воспоминании дешевым желтым самосвалом или нарушенным обещанием — и все равно исчезнуть».
«Были темные окна Нининой квартиры, а рядом сплошь огни, сплошь желтые лужи света, и казалось, что будущее — роскошь, что его не может быть много, но прошло двадцать лет — и не знаешь, куда его девать: переучиваешься с лингвиста на филолога, пишешь рассказы в стол, думаешь о смерти чаще, чем о сексе, — но это сейчас, а тогда, в детстве, боялись не успеть, не надышаться, сделать что‑то хуже товарищей или родителей — да, родители, уж они‑то позаботятся о том, чтобы все сложилось как нельзя лучше, у них за плечами опыт целой жизни — вереницы людей, пшеничных полей, тополей. ..»
«А зачем я пишу? Потому что все умирает — чтобы спасти умирающее? Понятия не имею. Пишу от легкомыслия, а может, из необходимости — пишу то, что пишу. Создаю свое небытие, выношу какие‑то вещи, события за скобки обычной жизни. Слушаю Сережины стенания на другом конце провода, одни и те же отцовские анекдоты, слушаю чаек и мотыльков, ведь все сущее говорит, только на свой манер».

Рецензии:

Роман, который написал Фарик, становится его признанием в сильных романтических чувствах к нижегородскому другу. «Писатели вынуждены объяснять, придавать этой жизни какой-никакой смысл». Кажется, что в какой-то момент вымышленная любовная история, разворачивающаяся в Париже, действительно претендует на то, чтобы стать смыслом существования для главного героя. Текст становится для него отдушиной — пространством, где можно не стесняться чувств и эмоций. Постепенно разница между вымыслом и настоящим стирается всё сильнее: и вот уже описанная Фариком парижская комната кажется герою очень знакомой.
На последней странице «Угловой комнаты» персонажи будто сливаются в одно лицо и принимают одну на двоих смерть. Или жизнь?

Екатерина Агеева, «Прочтение»

Меню ужина — Угловой номер

ТРЮФЕЛЬНЫЙ МАКО И СЫР

Фондута «Четыре сыра» и трюфельное масло

SQUID INK CAMPANELLE

Мидии, креветки, калабрийский чили, Томатный бульон, лимонная цедра

$23/$30

ФЕТТУЧИНЕ БОЛОНЬЕЗЕ

Классический итальянский мясной соус с сыром пармезан

23/30 долл. США

СПАГЕТТИ И ФИТКОЛЕЦЫ

Фрикадельки из свинины и говядины, соус Мама, пармезан, травы

$22/$30

GEMELLI

Песто с петрушкой и грецкими орехами, деликатес тыква, козий сыр

20/28 долларов

Penne arrabiata

«Злой соус» чеснок, хлопья чили, жареные помидоры, эву, пекорино

20/28 долл. США

ПАПАРДЕЛЬ И ГРИБЫ

Местные грибы с трюфельным сливочным соусом, пармезан

23/30 долл.
США

Радиатор из тыквы

Тыква Деликата, шпик, карамелизированный лук, коричневый шалфей сливочное масло, козий сыр, винкотто

23 долл. США/30 долл. США

БЕЗГЛЮТЕНОВАЯ МАКАРОНА

Обратитесь к своему официанту

Секонди

CHICKEN PARMIGANo

Жареная куриная грудка с помидорами, проволоне и сыром пармезан

ОБЖАРЕННЫЙ стейк на сковороде

Картофель с пальчиками в хрустящей корочке, вяленый шпинат, грибы и жареный лук-шалот jus

Короткие ребрышки, тушеные в красном вине

Ризотто из тыквы, карамелизированное брюссельская капуста, маринованный красный лук, тушение соуса

cioppino

Местная рыба, мидии, креветки, кальмары, фенхель, помидоры шафран бульон, песто брускетта

МЕСТНАЯ РЫБА, ОБЖАРЕННАЯ НА сковороде*

Поджаренный фарро, жареный местный кабачок, капуста, руккола, песто из тыквенных семечек

Жареная свиная вырезка на сковороде

Запеченная полента, местная квашеная капуста, жареная морковь, панчетта-горчица ЮС

Укусы и бортики | $9

ПАСТА

Пенне или спагетти с соусом Mama, маслом или EVOO

ОБЖАРЕННАЯ брюссельская капуста

Чили, чеснок, оливковое масло, лимон

КАРТОФЕЛЬ ИЗ МЯСЛИ

EVOO and Herbs

УВЯННЫЙ ШПИНАТ

Чеснок и лимон

АНТИПАСТИ

УГЛОВАЯ БЛЮДА АНТИПАСТИ

Большой выбор колбасных изделий, сыров и овощей*

ZUPPA DEL GIORNO

Вращающийся

ЧЕСНОЧНЫЙ ХЛЕБ

Домашняя закваска, чесночное масло, пармезан

ЖАРЕНЫЙ КАЛЬМАР

Род-Айлендский кальмар с перцем и лимоном, подается с соусом пиццайола и айоли

КАРПАЧЧО ИЗ ГОВЯДИНЫ*

Тонко нарезанная сырая говядина, каперсы, красный лук, айоли и тертая стружка Сыр пармезан

ЗАПЕЧЕННЫЕ КРЕСПЕЛЬ

Тушеные короткие ребрышки, рикотта, пекорино, томатный соус для тушения, Удивительный!

BRUSCHETTA

Toasted Домашняя закваска, EVOO, Чеснок

  • Жареный помидор, домашняя моцарелла, свежий базилик

  • Взбитая рикотта, EVOO, травы
    • VERDURAS
  • Маринованная свекла с фисташками и соусом из белого бальзамического уксуса
  • Жареные итальянские оливки с цитрусовыми, травами и анчоусами
  • Маринованный жареный красный перец

    • 1 за 8 долларов — 3 за 21 доллар

    МИДИИ НА ПАРУ

    Чеснок, помидоры, вермут, базилик, кедровые орехи, чесночный хлеб

    ARANCINI

    Хрустящие шарики ризотто с грибами Сыр Фонтина, соус Пиццайола

    ЖАРЕНАЯ МЕСТНАЯ МОРКОВЬ ДРАКОН

    Пюре из моркови и маскарпоне. Калабрийский мед чили, козий сыр

    салаты

    СВЕКЕЛЬНЫЙ САЛАТ

    Местная свекла, пряная зелень, рикотта салата, белый бальзамический уксус

    CAPRESE

    Домашняя моцарелла, местные помидоры, базилик, EVOO, винкотто, морская соль

    CAESAR*

    Традиция продолжается | Цельнолистовые ромэнские сердечки, сыр пармезан, фрико, белые анчоусы

    Пицца | 12 дюймов

    ПИЦЦА МАРГЕРИТА

    Классика — томатный соус, домашняя моцарелла, базилик

    ПРОШУТТО И ПРЯНАЯ ЗЕЛЕНЬ

    Лепешка с чесноком и пармезаном, сырой пряной зеленью, помидорами черри, маринованным луком и нарезанной прошутто

    FONTINA & MUSHROOM

    Карамелизированный лук, жареный чеснок, хрустящий шалфей, виноградное вино

    СОЗДАЙ СВОИ

    Томатный соус и сыр 15 $
    Дополнительные начинки $3 Каждая
    Пепперони, хрустящая прошутто, жареный перец, жареные помидоры, оливки, шпинат, лук, Грибы, свежие помидоры, колбаса. Запеченное яйцо*, козий сыр, выдержанный грана падано, Проволоне, Моцарелла домашнего приготовления (8 долларов США) , Прошутто (8 долларов США)

    *ПОТРЕБЛЕНИЕ СЫРОГО ИЛИ НЕДОВАРЕННОГО МЯСА, ПТИЦЫ, МОРЕПРОДУКТОВ, МОЛЛЮСКОВ ИЛИ ЯИЦ МОЖЕТ ПОВЫСИТЬ РИСК ПИЩЕВЫХ ЗАБОЛЕВАНИЙ // ПОЖАЛУЙСТА, СООБЩИТЕ ВАШЕМУ СЕРВЕРУ, ЕСЛИ У ВАС ЕСТЬ КАКИЕ-ЛИБО ПИЩЕВЫЕ АЛЛЕРГИИ

    Забронировать столик

    Если вы ищете уютное место для спокойного ужина или празднования особого случая, мы — идеальное место.