Анна Юдина. Анна юдина

Анна Юдина

Её вечер

Ну вот, закончился ещё один серый и нудный рабочий день…

Она торопилась домой, и её раздражало всё. Раздражал начальник, стоящий в дверях, и самозабвенно рассказывающий о вчерашней проделке внука, раздражала приятельница, уговаривающая зайти в кафе и посплетничать о своём, о девичьем. Её раздражало всё, что мешало ей.

Мысленно она подгоняла троллейбус – скорее, скорее!

Возле дома заскочила за продуктами, прикидывая, что бы такое купить, чтоб не особо заморачиваться с готовкой, и встала в очередь. Кассир, совсем молоденькая, работала невыносимо медленно.

Она смотрела на эту кассиршу и ненавидела её.

За то, что та путалась и долго пересчитывала деньги, тем самым задерживая её, была неприлично молода и хороша собой, за то, что вот такая же свистушка увела у неё когда-то мужа.

Расплачиваясь, она довела девчонку до слёз.

Этим умением она владела мастерски! Это был талант, равных в котором ей не было! Недаром друзья и недруги звали её ведьмой. Ей казалось, что в этом слове есть некий шарм. Что под ним подразумевается роскошная женщина-вамп, покорительница мужских сердец, гордо шествующая по жизни под завистливыми взглядами неудачниц. Никто не разубеждал её, потому что знали – с ведьмой лучше не связываться.

Она никогда не хамила. Она просто элегантно, корректно и умело уничтожала словом, взглядом, унижала и выворачивала человека так, что он чувствовал себя оплёванным, вывалянным в нечистотах. Он терялся и не знал, что ответить. Она при этом вежливо улыбалась, и посторонним казалось, что двое мирно и приветливо беседуют. Некоторые униженные горячились, от неумения и растерянности начинали грубить, а она делала недоумённый вид оскорблённой невинности, и зрители неизменно были на её стороне. Ведь это её обхамили! А она… она всего лишь спокойно что-то говорила человеку.

...У кассирши уже текли слёзы, трясущимися руками она старалась вытереть их, чтоб не заметил стоящий неподалёку менеджер, но только размазывала тушь…

Она совсем недавно нашла эту работу. Полгода после смерти матери они втроём жили только на скудную пенсию бабушки и младшего брата, пришлось оставить институт и устроиться в магазин ученицей кассира. До окончания обучения оставалась неделя, и сегодня она впервые самостоятельно сидела на кассе, под неусыпным оком контролирующего менеджера. Девушка очень держалась за работу, и не могла позволить себе ответить этой тётке так, как хотелось бы, только торопливо отсчитывала сдачу, чтоб та быстрее ушла…

А «той» стало легче на душе. Выходя из магазина, она уже довольно улыбалась. Настроение постепенно улучшалось. Прибежав домой, она наскоро покидала котлеты на сковородку, сварила макароны и торопливо плюхнула в тарелку дочери ужин. Дочь попыталась что-то рассказать, но она только отмахнулась. Ей было не до того. Наскоро приняв душ, она натянула халат, с ненавистью оглядела в зеркале своё располневшее тело и отвисшие груди, попыталась втянуть живот, потом махнула на это безнадёжное дело, мысленно пообещав завтра же заняться собой, понимая, что снова обманывает себя.

Привычно накричала на дочку, чтоб та поскорее села за уроки и не мешала ей отдыхать, и, не торопясь, уже оттягивая наслаждение, любовно приготовила себе тарелку с бутербродами, пепельницу и пачку сигарет.

Она была оживлена. В груди нарастало радостное, волнующее предвкушение. Наступало её время, и она никому не позволит испортить это удовольствие. Даже родной дочери!

Сдерживая нетерпение, она села за компьютер. Невыносимо медленно открывались «окна». Наконец пискнула «аська»…

– Мам, а можно… – сунулась, было, дочь.

– Отстань! – рявкнула она. – Дай мне отдохнуть!

Дверь тихо прикрылась, а она улыбнулась счастливо, открыла чат, и, наконец, стала той, кем становилась каждый вечер – молодой и красивой, стройной и весёлой, доброй и приветливой, любимой и любящей. Она стала чатланкой…

На рынке

Виктория стояла за прилавком, царственно выпрямив спину, высоко держа голову, и мысленно уговаривала покупателей обходить сегодня её прилавок стороной – резные доски и прочая деревянная кухонная утварь, изготовленная мужем-краснодеревщиком, всегда пользовались повышенным спросом. Величественность Вики была вынужденной – несмотря на холод, она стояла не двигаясь, боясь лишний раз шелохнуться. Каждое движение причиняло неимоверную боль.

Боль пульсировала в висках, царапала горло, выворачивала суставы, даже лёгкий поворот головы вызывал тошноту, поэтому Вика разговаривала как бы свысока, односложно, и лишь слегка скашивая глаза, отпугивая покупателей невольной высокомерностью.

Утром она не стала забегать домой, чтобы переодеться, и теперь, стоя на морозе, ругала себя последними словами – кружевное, сильно декольтированное платьице было уместно вчера в гостях, но совершенно не грело сегодня. Не спасали ни ватные штаны, ни натянутая под шубу толстая вязаная кофта. К вечеру сильно подморозило, ноги совсем потеряли чувствительность, не помогала даже скомканная и напиханная в валенки газета, в носу кололо, щёки щипало, а ресницы слипались от холода, и слёзы текли непрерывно, тут же застывая злыми искристыми кристалликами. Хотелось поскорее окончить работу, напиться горячего чаю и завалиться в ванну.

Вика мечтательно прикрыла глаза, предвкушая, как откроет кран с горячей водой, добавит ароматической соли, непременно выльет полфлакона дорогущей пены, щедро насыплет и нальёт всяких прочих прибамбасов, и уже слышала нежный шёпот лопающихся мыльных пузырьков, чуяла чуть горьковатый полынный аромат, предвкушала, как вытянет уставшие ноги, запрокинет голову, и горячая вода станет ласкать озябшее тело. А она сама будет лежать в ванне бездумно, слушая какую-то лёгкую музычку, и греться, греться, греться. В этом месте Вика чуть не замурлыкала, предвкушая будущее удовольствие.

Вчерашняя вечеринка удалась, было весело и шумно, гуляли почти до самого утра, и теперь это веселье отзывалось молоточком в висках, тошнотой и болью во всём теле. Конечно, выпито было немало, но Виктория никогда не страдала похмельным синдромом, и причиной сегодняшнего состояния считала недоброкачественность алкоголя. Скорее всего, хозяйка купила палёную водку, и вот теперь ей, Вике, приходится такими мучениями расплачиваться за чужую скупость.

– Викусь, ты это чего сегодня такая? – спросила соседка справа, удивлённая необычной молчаливостью товарки. – Ай, приболела?

– Угу, голова раскалывается просто! Вчера у Нинки, видать, траванулась.

Благообразная старушка напротив, торгующая иконками и свечами, ехидно бросила как бы в никуда:

– Пить меньше надо, вот и не отравишься ничем. А то ить, нажрутся до потери пульса, потом виновных ищут.

Вика молча скосила глаза на старушку, мысленно послала ее в далёкое пешее путешествие эротического характера, хотя и признавая её правоту, но ничего не стала говорить. Однако соседка справа упрёк бабкин приняла на свой счёт – чего греха таить, она и сама не прочь была выпить соточку-другую после стояния на морозе – и, радостно ухватившись за повод, принялась кричать на старушонку, всё больше распаляясь:

– Ай, ну и кому какое дело-то? Чай, пьём на свои, не на чужие! Да и когда же пить ещё, как не по выходным! – она немного передохнула и, увидав устремлённые на неё заинтересованные взгляды, продолжила приплясывая от холода и возбуждения: – Пока молодые, и жизни порадоваться хочется! Так, девки?

Вика подумала, что как раз вчера-то пили на чужие, но это было уже не важно. Казалось, весь рынок азартно втянулся в спор, кричали и справа, и слева, и даже из других рядов доносились крики, доказывающие, что веселие на Руси есть питие. Застоявшиеся торговки обрадовались нечаянному развлечению и принялись ожесточённо спорить; было похоже, что крики согревают не только душу, но и застывшие тела.

И только сама виновница оживления отошла в сторонку «на покурить», попросив соседку приглядеть за товаром. И теперь стояла вдали от всеобщего гама, полностью отключив сознание, устремив взгляд куда-то поверх голов, с видом романтической задумчивости. Крики отдавались молоточками в голове, хотелось полной тишины, покоя и тепла.

К ней подошел мужчина и что-то спросил. Вика, углубившаяся в ощущения, не прислушивалась к тому, что спрашивает покупатель, и привычно ответила:

– Всегда пожалуйста!

Мужчина придвинулся ближе и стал что-то негромко говорить. Голос был бархатным, приятным, он обволакивал, согревал и усыплял. Вика изредка автоматически поддакивала, не вслушиваясь в слова. Наконец, ухо уловило до боли знакомую фразу, произнесённую покупателем:

– А может, договоримся?

И тогда она привычно ответила:

– Немного уступлю, как не уступить такому приятному мужчине?

Покупатель обрадовано коснулся её руки и спросил, заглядывая в глаза:

– Может, пройдём в мою машину? Вон она стоит, – и указал рукой на припаркованную неподалёку иномарку с тонированными стёклами.

Виктория представила, как тихо, тепло и уютно в салоне машины, как нежно обнимет промёрзшие спину и попу тёплая кожа сидений, как будут согреваться и отдыхать ноги, уже потерявшие чувствительность, а бедная голова удобно устроится на мягкой спинке кресла. Мысль была настолько сладкой, что Вика даже не ответила, а просто повернулась и направилась к такой близкой и заветной сейчас цели. Мужчина вначале растерялся, потом спохватился и, торопливо забегая вперёд, распахнул перед женщиной заднюю дверцу.

Вика осторожно внесла тело в салон и с лёгким стоном вытянула ноги, прикрыв от наслаждения глаза. Покупатель обежал машину и сел на водительское сиденье, включив обогреватели, потом обернулся к пассажирке и снова принялся уговаривать её.

Виктория постаралась сосредоточиться и даже открыла глаза, но смысл сказанного ускользал от неё, она только чувствовала, что мужчина пытается сбить цену. Тепло накатывало волнами, затупляя рассудок. Стало так хорошо, что не хотелось думать, а покупатель всё говорил и говорил, голос начал раздражать, хотелось послать его к чёрту, но не выходить же из такой тёплой и уютной машины на мороз!

Бр!!! Аж передёрнуло Вику от одной только мысли о холоде снаружи.

Она постепенно приходила в себя, молоточки в голове прекратили стучать, к ней возвращалась способность мыслить и слышать. С огромным усилием она сконцентрировала взгляд и внимание на покупателе. Но в это время он замолчал и явно ждал ответа. Переспрашивать было неловко, и она решила немного поторговаться, чтобы хоть как-то оправдать бездарный сегодняшний день:

– Ну, если оптом, то вам это выйдет намного дешевле.

Мужчина оживился и уточнил:

– А опт – это сколько?

– Не меньше трёх.

– Сразу? – удивился покупатель.

– Конечно, сразу, не растягивать же на неделю.

Мужчина довольно хмыкнул, все жё приподняв одну бровь. Вика расценила это как попытку сбить цену и, чтобы придать вес своим словам, многозначительно добавила:

– Я вам прайс дам, у нас все цены написаны!

– Вы по прайсам работаете? – теперь уже и вторая бровь покупателя недоумённо поползла вверх следом за первой.

Вика хмыкнула, гордо расстегнула шубу и полезла за документами в поясную сумку.

Чтобы добраться до документов, ей пришлось сильно откинуться назад, тёплая вязаная кофта расстегнулась, не выдержав натяжения, и под ней вызывающе заалело глубоко декольтированное платье. Вика, не замечая некоторой неряшливости в одежде, приподняла низ кофты, просунула под неё руку и со словами: «Сейчас я вам весь товар, так сказать, лицом покажу», – принялась дёргать заевшую молнию.

Мужчина как-то вздрогнул, всхлипнул и, шумно сглотнул слюну, вперив взгляд чуть пониже Викиного подбородка.

– Не надо прайса, я вам так верю, думаю, мы договоримся, – его дыхание стало прерывистым, а в голосе раздалась подозрительная хрипотца.

Виктория с удивлением поглядела на странного покупателя, перехватила нескромный взгляд, и горячий румянец расплылся по лицу. Торопливо застёгивая кофту, она зачастила:

– Конечно, договоримся! Только вам придётся обратиться к моему мужу. С ним и о цене можно будет договориться, и о количестве, и о времени.

– ???? – теперь пришла очередь краснеть мужчине. – Так у вас и муж в этом участвует?

– Что значит «участвует»? Да на нём всё и держится же! – недоумённо пожала плечами Вика. – Я только так, принеси-подай, да клиентов ищу.

– Странный у вас муж, однако.

– И совсем не странный! – от обиды за мужа Вика прекратила краснеть и снова полезла в поясную сумку, на этот раз за визиткой, внимательно следя, чтобы кофта не расстегнулась: – Вы сами с ним созвонитесь.

– Да не нужен мне ваш муж! – как-то занервничал мужчина. – Мы с вами можем договориться сами.

Вика помедлила, добралась, наконец, до визитки и, гордо протягивая покупателю этот шедевр типографского искусства, заметила как бы невзначай:

– Дизайн, между прочим, мой! А муж нужен, ещё как нужен! Вы просто ещё не понимаете, он вам всё расскажет и покажет!

– Не надо мне рассказывать, что я ребёнок, что ли? – возмутился покупатель.

– Конечно, не ребёнок! Но согласитесь, гораздо лучше будет, если вы сами с ним обговорите, он ведь профи, и всё сделает так, как вам хочется. Это же лучше, чем я ему на пальцах буду объяснять!

– Я не хочу, чтобы он мне делал! – мужчина от возмущения уже кричал.

– Опаньки, – удивилась Вика, – а кто же делать-то будет?

– Вы, конечно! – твёрдо ответил собеседник тоном, не терпящим возражений.

– Вы смеётесь? Я же не умею!

– Замужем, и не умеете?

– Э… – до Вики вдруг начало доходить, что они с покупателем немного не понимают друг друга. – Вы о чём вообще?

– А вы о чём? – от злости и крика мужчина стал красным, как рак.

– Вообще-то я о резных шкафчиках на кухню, вы же видели образцы.

Казалось, покраснеть сильнее было невозможно, но прямо на глазах лицо покупателя приобретало ещё более насыщенный цвет, даже уши и шея стали малиновыми. Одновременно сам он съёживался, будто сдувался шарик, из которого медленно выпускали воздух.

Вика удивленно наблюдала за этой трансформацией. И постепенно до неё начинало доходить, о чём всё это время говорил с ней «покупатель». Её бросило в жар, потом в холод, потом снова в жар:

– Господи! И как вы только могли такое подумать?! – она спрятала горящее лицо в ладони и уткнулась в колени. – Стыдоба-то какая!

– Ну, вы мне понравились, стоите в стороночке, ждёте, я и решил, что клиентов ловите, –  с убийственной прямотой сказал мужчина.

Вика вдруг всхлипнула, плечи её вздрогнули раз, другой.

– Ну что вы, прекратите, не надо! Ну, извините меня! – мужчина осторожно протянул руку и дотронулся  до её плеча, но Вика только замотала головой, продолжая трястись всем телом. Тогда он выскочил из машины и через несколько секунд вернулся, неся бутылку с минеральной водой. – Выпейте, вам станет легче.

От этих слов Викторию будто прорвало, она уже не могла сдерживать рвущийся наружу хохот, и вылетела из машины.